Красивая [= Красавица ] - Скотт Вестерфельд

Зейн еле слышно выругался.

— Значит, ты сказала ей про капсулы? Блеск. Толькоэтого нам не хватало.

— Но она абсолютно просветленная, Зейн. Не думаю, чтоона нас выдаст, — сказала Тэлли и пожала плечами. — По меньшей мере,она так рассвирепела из-за лекарства, что, глядишь, может остатьсяпросветленной на всю жизнь.

— Рассвирепела? Из-за того, что ты лечишься, а она нет?

— Нет, — со вздохом ответила Тэлли. — Из-затого, что лечишься ты.

— Что?

— В долгу я была перед ней, а вторую капсулу получилты.

— Но ведь не было времени, чтобы…

— Я-то это понимаю, Зейн. А она нет. Для нее все это…

Тэлли сокрушенно покачала головой, чувствуя, как заливаютглаза горячие слезы. А сама она так продрогла, что пальцы онемели. Ее началознобить.

— Все нормально, Тэлли.

Зейн потянулся к ней и крепко сжал ее руку, затянутую втолстую зимнюю перчатку.

— Ты бы ее послушал, Зейн. Она меня вправду ненавидит.

— Послушай, мне очень жаль, что так вышло. Но я рад,что лекарство досталось мне.

Тэлли посмотрела на него сквозь пелену слез.

— Ага, — кивнула она. — Конечно. «Огромноетебе спасибо за мигрень», да?

— Это лучше, чем оставаться тупоголовым красавчиком, —сказал Зейн. — Но я не это хотел сказать. В тот день мы с тобой не простонашли эти капсулы. И рад я… из-за нас с тобой.

Тэлли посмотрела на него, поморгала и увидела, что Зейнулыбается. Его пальцы, сплетенные с ее пальцами, тоже дрожали от холода. Тэллисумела улыбнуться в ответ.

— Я тоже.

— Не позволяй Шэй вставать между мной и тобой, Тэлли.

— Нет-нет, конечно.

Она покачала головой, понимая, как это важно для нее. Что быни думала Шэй, Зейн был именно тем человеком, которому стоило дать лекарство.Он сохранял ее просветленной, он заставил ее пройти все испытания, предложенныедымниками, он уговорил ее принять непроверенный препарат. В тот день Тэллинашла не просто лекарство от красотомыслия — она нашла человека, с которымможно идти вперед, подальше от всего плохого, что случилось осенью.

В детстве она дружила с Перисом, и он обещал навсегдаостаться ее лучшим другом, но в тот день, когда ему исполнилось шестнадцать,Перис ушел и оставил ее в Уродвилле. Потом Тэлли потеряла дружбу Шэй, предалаее, поддавшись на угрозы чрезвычайников, и увела у нее Дэвида. Теперь и Дэвиданет, он потерялся где-то в глуши и наполовину стерся из памяти. Он даже непринес ей лекарство сам, а поручил это Крою. Тэлли, в принципе, догадывалась,что это значит.

А Зейн…

Тэлли смотрела в его прекрасные золотые глаза. Он был здесь,рядом с ней сейчас, живой, и было бы очень глупо позволять ее сумбурномупрошлому вторгаться в то, что возникло между ними.

— Надо было мне раньше рассказать тебе про Шэй. Но этиумные стены…

— Все нормально. А мне ты можешь доверять. Всегда.

Она обеими руками обхватила его руку.

— Знаю.

Зейн другой рукой нежно прикоснулся к ее щеке.

— В тот день мы друг друга почти не знали, верно?

— Да, пожалуй, мы оба рисковали. И как только это моглослучиться?

Зейн рассмеялся.

— Наверное, так случается всегда. Правда, чаще все-такибез таинственных таблеток или вламывающихся чрезвычайников. Но это всегдарискованно… целоваться с кем-то в первый раз.

Тэлли кивнула и потянулась к нему. Их губы соприкоснулись, ипоцелуй под проливным дождем получился долгим и нежным. Тэлли чувствовала, какдрожит Зейн. Мокрая земля под ними была холодной, однако капюшоны словно быотгородили их от мира, и их горячее дыхание согрело воздух между ними.

Тэлли прошептала:

— Я так рада, что в тот день со мной был ты.

— И я рад.

— Я… ой!

Она отстранилась и стала вытирать лицо. Под капюшонзабралась струйка дождя и потекла по щеке, как холодная и злая слеза.

Зейн рассмеялся, встал, подал Тэлли руку и помог подняться.

— Пойдем. Не век же нам тут торчать. Давай вернемся вособняк Пульхера, позавтракаем и переоденемся в сухое.

— А мне уже не так и плохо.

Он улыбнулся, но указал на запястье и проговорил почтишепотом.

— Если сидеть на одном месте слишком долго, кому-нибудьможет стать любопытно: что же такое интересное происходит в Уродвилле.

— Ну и пусть, — вздохнула Тэлли.

И все-таки Зейн был прав. Надо было возвращаться. У них завесь день маковой росинки во рту не было, если не считать нескольких капсулсжигателя калорий и нескольких глотков кофе. Зимние пальто обогревались, ноТэлли потратила слишком много сил на скайбординг, да и погружение в ледянуюреку на нее подействовало не лучшим образом. Она жутко устала и продрогла докостей, у нее кружилась голова от голода, холода и поцелуя…

Зейн щелкнул пальцами, и его скайборд оторвался от земли.

— Секундочку, — негромко проговорила Тэлли. —Мне нужно сказать тебе еще одно насчет той ночи.

— Хорошо.

— После того как я проводила тебя домой…

При мысли о хищной физиономии доктора Кейбл Тэлли зазнобило,но она сделала решительный вдох, чтобы успокоиться. Как же глупо было с еестороны, что она не сделала этого раньше — не вытащила Зейна за умные стены особнякаПульхера, не рассказала о своей встрече с Кейбл… Ведь она не хотела, чтобымежду ними стояли какие-то тайны.

— Что такое, Тэлли?

— Она ждала меня… — запинаясь, выговорилаона. — Доктор Кейбл.

При звуке имени Зейн на миг задумался, но сразу кивнул.

— Я ее помню.

— Помнишь?

— Ее трудно забыть, — горько усмехнулся Зейн,замолчал и перевел взгляд на поляну.

«Скажет он еще что-нибудь или нет?» — гадала Тэлли.

Наконец она не выдержала и проговорила:

— Она сделала мне очень странное предложение. Онапоинтересовалась, не хочу ли я…

— Тсс! — прошипел вдруг Зейн.

— Что ты… — начала было Тэлли, но Зейн взмахомруки велел ей молчать.

Потом обернулся, быстро присел на корточки и потянул к себеТэлли. К поляне между деревьями двигались люди. Они шли медленно, одетые почтиодинаково, в теплые зимние пальто, и левые руки у всех были замотаны чернымишарфами. Но одного человека Тэлли узнала сразу. Сверкали медно-рыжие глаза,весело крутилась флэш-татуировка.